Трудовой этос эпохи позднего социализма (по материалам провинциальной печати)

Изучение культурных эпох обычно связано с тематическим дроблением жизненного мира. Освещение каждой темы начинается с выбора метода. В настоящей статье будет аспектно рассмотрен экономический дискурс советской эпохи: отраженный в провинциальной печати трудовой этос. Под трудовым этосом понимаются нормы, ориентирующие поведение индивида в системе трудовых отношений. Это сконструированный с помощью символов и лозунгов текст, который может быть подвергнут деконструкции.

Деконструкция рассматривается как операция, посредством которой можно выявить структуру советского дискурса в его конкретно-исторической форме. Текст, являющийся предметом деконструкции, понимается достаточно широко: и как набор высказываний, и как функция определенных социальных институтов. Деконструировать текст означает: выявить его внутренние противоречия; обнаружить в нем скрытые и незамеченные «остаточные смыслы»; найти «логические тупики» (неразрешимости), разрывы, исключения. По итогам деконструкции будут выявлены взаимодействия между различными видами зафиксированных в текстах речевых практик; взаимосвязи выявленных речевых практик с социокультурными обстоятельствами их конституирования и практикования.

Советский трудовой этос конструировался в единый текст с помощью агитационных лозунгов и плакатов, размещенных в городском пространстве, средств массовой информации (печать, телевидение), художественной литературы и кино. Создаваемое текстовое пространство опиралось на несколько символических кодов, которые мультиплицировались и дублировались в уличном слогане, газетной статье или повести. Это пространство яркое, лаконичное, емкое; его ключевые коды обладают аскриптивными свойствами. Рассмотрим основные символические коды советского трудового этоса, предъявляемые советскому провинциалу на страницах областной газеты «Молодая гвардия».

Трудовой этос позднего социализма озвучен в идеологических призывах, выполненных в глаголах повелительного наклонения, в побуждающем к действию тоне («Работать по-коммунистически», «Ни одного отстающего рядом», «Трудиться по-ленински, по-ударному» ). Призывы к работе закреплены в институционально оформленных мероприятиях: социалистических обязательствах, трудовых вахтах, комсомольских починах. Их участники должны были чувствовать свою уникальность, поэтому объявляемая вахта была ударной, принимаемые обязательства – повышенными. Вся эта идеологическая конструкция имела сугубо воспитательную функцию и была ориентирована на молодежь. Комсомольские почины, например, должны были ориентировать труженика на преодоление достигнутого; они, как правило, были связаны с досрочным выполнением планового задания.

Стоит упомянуть, что в советском обществе «молодой» - это человек активного возраста. Рассматривая значение символа «молодой», советское общество можно сравнить с традиционной аграрной культурой, в которой дополнительными значениями символа являются: не имеющий авторитета, не обличенный властью. Таким образом, воспитательные мероприятия были адресованы основному населению: рабочим и колхозникам, занятым на низко квалифицированном труде и/или получающим профессию. Причем, трудовой этос диктовал норму – получить профессию без отрыва от производства. Побочным эффектом этой нормы является преимущество физического труда над интеллектуальным, опыта над теоретическим знанием. Можно говорить о низком авторитете образования, зафиксированном в установке: заочное образование лучше очного.

Пренебрежение к теоретическому знанию находит отражение в отказе опираться на рациональные установки в формировании системы мотивации к труду. Идеология мотивации основывалась на апелляции к человеческому тщеславию – качеству неуемному, неизмеримому; опиралась на метод борьбы – метод, созвучный революционному настроению. Поэтому советский труженик боролся за право быть сфотографированными на родине Ленина в Ульяновске, за право получить звание «Отличник качества» , за право участвовать в конкурсе «Лучшие по профессии» . Можно заметить, что такая система мотивации опирается на эмоциональное, чувственное восприятие мира и, как следствие, отношение к труду. Подобная мотивация противоречит, например, возможности обосновать для себя необходимость карьерного роста, повышения зарплаты. Эти устремления в обществе попадают за границы моральной нормы, становятся «неприличными».

Другими словами, стремление работать ради карьеры или зарплаты противоречит кодексу чести советского труженика. В текстовом пространстве образ советского труженика опирается на символы, обозначающие такие человеческие качества, как добросовестность, дисциплинированность, бережливость, обязательность, аккуратность. Заметим, что трудовая совесть не включает воспитание таких качеств, как инициативность или креативность. В чувственных поэтизациях труда мы видим преодоление препятствий, но не преодоление себя; превозмогание ситуации, но не работу над собой. Рубрика «Секрет фирмы» повествует о трудовых подвигах доярок, колхозниц, рабочих; большое газетное пространство отводится фотографиям комсомольских бригад. Все это – идеальные труженики, которые берут обязательства выполнить плановое задание на 120-130 %, сдают продукцию с первого предъявления, работают с личным клеймом качества.

В этих эпических и иконических повествованиях не встречается, например, ссылки на усталость, непогоду: «Но девушки на погоду не жалуются. По разгоряченным улыбающимся лицам заметно, что девчатам жарко – и от работы, действительно очень срочной и важной, и от того, что они молоды и никакие морозы и ненастье им нипочем». В конструируемом образе человек является аналогом машины. С другой стороны, машина – живое существо: «Проступает отдаленное сходство не то с птицей, не то с кораблем. Разумное всегда красиво. Экскаваторы – не исключение. Мощь, оформленная графически четко. Тяжеловесная грация. Ощущение почти нереального размаха и величия. Вот вам краткий портрет «пятитысячника» ».

Таким образом, советский трудовой этос строится на простых символах, что позволяет создать мифологию, побуждающую к труду. Эту мифологию сложно признать действенной. В ней идеологическая функция существует автономно от производственной. В результате, система трудовых норм не является гармоничной, единой. Сбои этой системы отражены в официальной печати: объявление соревнований за сдачу продукции с первого предъявления, лозунги быть бережливым, аккуратным, дисциплинированным. Упоминания о материальных премиях, о введении хозрасчета говорят об изменениях системы мотиваций.

На основании рассмотренного материала можно выдвинуть несколько гипотез. Провинциальная газета повторяет в кодовом разрешении центральные издания, т.е. текстовое пространство «Правды» и «Молодой гвардии» имеет идентичные символы трудового этоса. Трудовой этос позднего социализма, призванный выполнять воспитательную функцию и находящийся на обочине коммунистической идеологии, существует в двоичном символическом измерении. Официальной версии трудовой морали зеркально противопоставляется стихийно формирующиеся принципы отношения к труду, что демонстрирует социальную шизофрению советского общества.

© Смоляк О.А.